Про­чи­тай­те при­ве­ден­ный ниже фраг­мент про­из­ве­де­ния и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.1.1—1.1.2.

Когда и в какое время он по­сту­пил в де­пар­та­мент и кто опре­де­лил его, этого никто не мог при­пом­нить. Сколь­ко ни пе­ре­ме­ня­лось ди­рек­то­ров и вся­ких на­чаль­ни­ков, его ви­де­ли все на одном и том же месте, в том же по­ло­же­нии, в той же самой долж­но­сти, тем же чи­нов­ни­ком для пись­ма, так что потом уве­ри­лись, что он, видно, так и ро­дил­ся на свет уже со­вер­шен­но го­то­вым, в виц­мун­ди­ре и с лы­си­ной на го­ло­ве. В де­пар­та­мен­те не ока­зы­ва­лось к нему ни­ка­ко­го ува­же­ния. Сто­ро­жа не толь­ко не вста­ва­ли с мест, когда он про­хо­дил, но даже не гля­де­ли на него, как будто бы через при­ем­ную про­ле­те­ла про­стая муха. На­чаль­ни­ки по­сту­па­ли с ним как-то хо­лод­но-дес­по­ти­че­ски. Какой-ни­будь по­мощ­ник сто­ло­на­чаль­ни­ка прямо совал ему под нос бу­ма­ги, не ска­зав даже «пе­ре­пи­ши­те», или «вот ин­те­рес­ное, хо­ро­шень­кое дель­це», или что-ни­будь при­ят­ное, как упо­треб­ля­ет­ся в бла­го­вос­пи­тан­ных служ­бах. И он брал, по­смот­рев толь­ко на бу­ма­гу, не глядя, кто ему под­ло­жил и имел ли на то право. Он брал и тут же при­стра­и­вал­ся пи­сать ее. Мо­ло­дые чи­нов­ни­ки под­сме­и­ва­лись и ост­ри­лись над ним, во сколь­ко хва­та­ло кан­це­ляр­ско­го ост­ро­умия, рас­ска­зы­ва­ли тут же пред ним раз­ные со­став­лен­ные про него ис­то­рии; про его хо­зяй­ку, се­ми­де­ся­ти­лет­нюю ста­ру­ху, го­во­ри­ли, что она бьет его, спра­ши­ва­ли, когда будет их сва­дьба, сы­па­ли на го­ло­ву ему бу­маж­ки, на­зы­вая это сне­гом. Но ни од­но­го слова не от­ве­чал на это Ака­кий Ака­ки­е­вич, как будто бы ни­ко­го и не было перед ним; это не имело даже вли­я­ния на за­ня­тия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошиб­ки в пись­ме. Толь­ко если уж слиш­ком была не­вы­но­си­ма шутка, когда тол­ка­ли его под руку, мешая за­ни­мать­ся своим делом, он про­из­но­сил: «Оставь­те меня, зачем вы меня оби­жа­е­те?» И что-то стран­ное за­клю­ча­лось в сло­вах и в го­ло­се, с каким они были про­из­не­се­ны. В нем слы­ша­лось что-то такое пре­кло­ня­ю­щее на жа­лость, что один мо­ло­дой че­ло­век, не­дав­но опре­де­лив­ший­ся, ко­то­рый, по при­ме­ру дру­гих, поз­во­лил было себе по­сме­ять­ся над ним, вдруг оста­но­вил­ся, как будто прон­зен­ный, и с тех пор как будто все пе­ре­ме­ни­лось перед ним и по­ка­за­лось в дру­гом виде. Какая-то не­есте­ствен­ная сила от­толк­ну­ла его от то­ва­ри­щей, с ко­то­ры­ми он по­зна­ко­мил­ся, при­няв их за при­лич­ных, свет­ских людей. И долго потом, среди самых ве­се­лых минут, пред­став­лял­ся ему ни­зень­кий чи­нов­ник с лы­син­кою на лбу, с сво­и­ми про­ни­ка­ю­щи­ми сло­ва­ми: «Оставь­те меня, зачем вы меня оби­жа­е­те?»  — и в этих про­ни­ка­ю­щих сло­вах зве­не­ли дру­гие слова: «Я брат твой». И за­кры­вал себя рукою бед­ный мо­ло­дой че­ло­век, и много раз со­дро­гал­ся он потом на веку своем, видя, как много в че­ло­ве­ке бес­че­ло­ве­чья, как много скры­то сви­ре­пой гру­бо­сти в утон­чен­ной, об­ра­зо­ван­ной свет­ско­сти, и, Боже! Даже в том че­ло­ве­ке, ко­то­ро­го свет при­зна­ет бла­го­род­ным и чест­ным..

Н. В. Го­голь «Ши­нель»

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ное ниже про­из­ве­де­ние и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.2.1—1.2.2.

А. С. Пуш­кин, 1825

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ный ниже фраг­мент про­из­ве­де­ния и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.1.1—1.1.2.

Когда и в какое время он по­сту­пил в де­пар­та­мент и кто опре­де­лил его, этого никто не мог при­пом­нить. Сколь­ко ни пе­ре­ме­ня­лось ди­рек­то­ров и вся­ких на­чаль­ни­ков, его ви­де­ли все на одном и том же месте, в том же по­ло­же­нии, в той же самой долж­но­сти, тем же чи­нов­ни­ком для пись­ма, так что потом уве­ри­лись, что он, видно, так и ро­дил­ся на свет уже со­вер­шен­но го­то­вым, в виц­мун­ди­ре и с лы­си­ной на го­ло­ве. В де­пар­та­мен­те не ока­зы­ва­лось к нему ни­ка­ко­го ува­же­ния. Сто­ро­жа не толь­ко не вста­ва­ли с мест, когда он про­хо­дил, но даже не гля­де­ли на него, как будто бы через при­ем­ную про­ле­те­ла про­стая муха. На­чаль­ни­ки по­сту­па­ли с ним как-то хо­лод­но-дес­по­ти­че­ски. Какой-ни­будь по­мощ­ник сто­ло­на­чаль­ни­ка прямо совал ему под нос бу­ма­ги, не ска­зав даже «пе­ре­пи­ши­те», или «вот ин­те­рес­ное, хо­ро­шень­кое дель­це», или что-ни­будь при­ят­ное, как упо­треб­ля­ет­ся в бла­го­вос­пи­тан­ных служ­бах. И он брал, по­смот­рев толь­ко на бу­ма­гу, не глядя, кто ему под­ло­жил и имел ли на то право. Он брал и тут же при­стра­и­вал­ся пи­сать ее. Мо­ло­дые чи­нов­ни­ки под­сме­и­ва­лись и ост­ри­лись над ним, во сколь­ко хва­та­ло кан­це­ляр­ско­го ост­ро­умия, рас­ска­зы­ва­ли тут же пред ним раз­ные со­став­лен­ные про него ис­то­рии; про его хо­зяй­ку, се­ми­де­ся­ти­лет­нюю ста­ру­ху, го­во­ри­ли, что она бьет его, спра­ши­ва­ли, когда будет их сва­дьба, сы­па­ли на го­ло­ву ему бу­маж­ки, на­зы­вая это сне­гом. Но ни од­но­го слова не от­ве­чал на это Ака­кий Ака­ки­е­вич, как будто бы ни­ко­го и не было перед ним; это не имело даже вли­я­ния на за­ня­тия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошиб­ки в пись­ме. Толь­ко если уж слиш­ком была не­вы­но­си­ма шутка, когда тол­ка­ли его под руку, мешая за­ни­мать­ся своим делом, он про­из­но­сил: «Оставь­те меня, зачем вы меня оби­жа­е­те?» И что-то стран­ное за­клю­ча­лось в сло­вах и в го­ло­се, с каким они были про­из­не­се­ны. В нем слы­ша­лось что-то такое пре­кло­ня­ю­щее на жа­лость, что один мо­ло­дой че­ло­век, не­дав­но опре­де­лив­ший­ся, ко­то­рый, по при­ме­ру дру­гих, поз­во­лил было себе по­сме­ять­ся над ним, вдруг оста­но­вил­ся, как будто прон­зен­ный, и с тех пор как будто все пе­ре­ме­ни­лось перед ним и по­ка­за­лось в дру­гом виде. Какая-то не­есте­ствен­ная сила от­толк­ну­ла его от то­ва­ри­щей, с ко­то­ры­ми он по­зна­ко­мил­ся, при­няв их за при­лич­ных, свет­ских людей. И долго потом, среди самых ве­се­лых минут, пред­став­лял­ся ему ни­зень­кий чи­нов­ник с лы­син­кою на лбу, с сво­и­ми про­ни­ка­ю­щи­ми сло­ва­ми: «Оставь­те меня, зачем вы меня оби­жа­е­те?»  — и в этих про­ни­ка­ю­щих сло­вах зве­не­ли дру­гие слова: «Я брат твой». И за­кры­вал себя рукою бед­ный мо­ло­дой че­ло­век, и много раз со­дро­гал­ся он потом на веку своем, видя, как много в че­ло­ве­ке бес­че­ло­ве­чья, как много скры­то сви­ре­пой гру­бо­сти в утон­чен­ной, об­ра­зо­ван­ной свет­ско­сти, и, Боже! Даже в том че­ло­ве­ке, ко­то­ро­го свет при­зна­ет бла­го­род­ным и чест­ным..

Н. В. Го­голь «Ши­нель»

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ное ниже про­из­ве­де­ние и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.2.1—1.2.2.

А. С. Пуш­кин, 1825

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ные ниже фраг­мен­ты про­из­ве­де­ний и вы­пол­ни­те за­да­ние 1.1.3.

Когда и в какое время он по­сту­пил в де­пар­та­мент и кто опре­де­лил его, этого никто не мог при­пом­нить. Сколь­ко ни пе­ре­ме­ня­лось ди­рек­то­ров и вся­ких на­чаль­ни­ков, его ви­де­ли все на одном и том же месте, в том же по­ло­же­нии, в той же самой долж­но­сти, тем же чи­нов­ни­ком для пись­ма, так что потом уве­ри­лись, что он, видно, так и ро­дил­ся на свет уже со­вер­шен­но го­то­вым, в виц­мун­ди­ре и с лы­си­ной на го­ло­ве. В де­пар­та­мен­те не ока­зы­ва­лось к нему ни­ка­ко­го ува­же­ния. Сто­ро­жа не толь­ко не вста­ва­ли с мест, когда он про­хо­дил, но даже не гля­де­ли на него, как будто бы через при­ем­ную про­ле­те­ла про­стая муха. На­чаль­ни­ки по­сту­па­ли с ним как-то хо­лод­но-дес­по­ти­че­ски. Какой-ни­будь по­мощ­ник сто­ло­на­чаль­ни­ка прямо совал ему под нос бу­ма­ги, не ска­зав даже «пе­ре­пи­ши­те», или «вот ин­те­рес­ное, хо­ро­шень­кое дель­це», или что-ни­будь при­ят­ное, как упо­треб­ля­ет­ся в бла­го­вос­пи­тан­ных служ­бах. И он брал, по­смот­рев толь­ко на бу­ма­гу, не глядя, кто ему под­ло­жил и имел ли на то право. Он брал и тут же при­стра­и­вал­ся пи­сать ее. Мо­ло­дые чи­нов­ни­ки под­сме­и­ва­лись и ост­ри­лись над ним, во сколь­ко хва­та­ло кан­це­ляр­ско­го ост­ро­умия, рас­ска­зы­ва­ли тут же пред ним раз­ные со­став­лен­ные про него ис­то­рии; про его хо­зяй­ку, се­ми­де­ся­ти­лет­нюю ста­ру­ху, го­во­ри­ли, что она бьет его, спра­ши­ва­ли, когда будет их сва­дьба, сы­па­ли на го­ло­ву ему бу­маж­ки, на­зы­вая это сне­гом. Но ни од­но­го слова не от­ве­чал на это Ака­кий Ака­ки­е­вич, как будто бы ни­ко­го и не было перед ним; это не имело даже вли­я­ния на за­ня­тия его: среди всех этих докук он не делал ни одной ошиб­ки в пись­ме. Толь­ко если уж слиш­ком была не­вы­но­си­ма шутка, когда тол­ка­ли его под руку, мешая за­ни­мать­ся своим делом, он про­из­но­сил: «Оставь­те меня, зачем вы меня оби­жа­е­те?» И что-то стран­ное за­клю­ча­лось в сло­вах и в го­ло­се, с каким они были про­из­не­се­ны. В нем слы­ша­лось что-то такое пре­кло­ня­ю­щее на жа­лость, что один мо­ло­дой че­ло­век, не­дав­но опре­де­лив­ший­ся, ко­то­рый, по при­ме­ру дру­гих, поз­во­лил было себе по­сме­ять­ся над ним, вдруг оста­но­вил­ся, как будто прон­зен­ный, и с тех пор как будто все пе­ре­ме­ни­лось перед ним и по­ка­за­лось в дру­гом виде. Какая-то не­есте­ствен­ная сила от­толк­ну­ла его от то­ва­ри­щей, с ко­то­ры­ми он по­зна­ко­мил­ся, при­няв их за при­лич­ных, свет­ских людей. И долго потом, среди самых ве­се­лых минут, пред­став­лял­ся ему ни­зень­кий чи­нов­ник с лы­син­кою на лбу, с сво­и­ми про­ни­ка­ю­щи­ми сло­ва­ми: «Оставь­те меня, зачем вы меня оби­жа­е­те?»  — и в этих про­ни­ка­ю­щих сло­вах зве­не­ли дру­гие слова: «Я брат твой». И за­кры­вал себя рукою бед­ный мо­ло­дой че­ло­век, и много раз со­дро­гал­ся он потом на веку своем, видя, как много в че­ло­ве­ке бес­че­ло­ве­чья, как много скры­то сви­ре­пой гру­бо­сти в утон­чен­ной, об­ра­зо­ван­ной свет­ско­сти, и, Боже! Даже в том че­ло­ве­ке, ко­то­ро­го свет при­зна­ет бла­го­род­ным и чест­ным..

Н. В. Го­голь «Ши­нель»

*****************************

Кто не про­кли­нал стан­ци­он­ных смот­ри­те­лей, кто с ними не бра­ни­вал­ся? Кто, в ми­ну­ту гнева, не тре­бо­вал от них ро­ко­вой книги, дабы впи­сать в оную свою бес­по­лез­ную жа­ло­бу на при­тес­не­ние, гру­бость и не­ис­прав­ность? Кто не по­чи­та­ет их из­вер­га­ми че­ло­ве­че­ско­го рода, рав­ны­ми по­кой­ным по­дья­чим или, по край­ней мере, му­ром­ским раз­бой­ни­кам? Будем од­на­ко спра­вед­ли­вы, по­ста­ра­ем­ся войти в их по­ло­же­ние и, может быть, ста­нем су­дить о них го­раз­до снис­хо­ди­тель­нее. Что такое стан­ци­он­ный смот­ри­тель? Сущий му­че­ник че­тыр­на­дца­то­го клас­са, ограж­ден­ный своим чином токмо от по­бо­ев, и то не все­гда (ссы­ла­юсь на со­весть моих чи­та­те­лей). Ка­ко­ва долж­ность сего дик­та­то­ра, как на­зы­ва­ет его шут­ли­во князь Вя­зем­ский? Не на­сто­я­щая ли ка­тор­га? Покою ни днем, ни ночью. Всю до­са­ду, на­коп­лен­ную во время скуч­ной езды, пу­те­ше­ствен­ник вы­ме­ща­ет на смот­ри­те­ле. По­го­да не­снос­ная, до­ро­га сквер­ная, ямщик упря­мый, ло­ша­ди не везут  — а ви­но­ват смот­ри­тель. Входя в бед­ное его жи­ли­ще, про­ез­жа­ю­щий смот­рит на него как на врага; хо­ро­шо, если удаст­ся ему скоро из­ба­вить­ся от не­про­ше­но­го гостя; но если не слу­чит­ся ло­ша­дей?., боже! какие ру­га­тель­ства, какие угро­зы по­сып­лют­ся на его го­ло­ву! В дождь и сля­коть при­нуж­ден он бе­гать по дво­рам; в бурю, в кре­щен­ский мороз ухо­дит он в сени, чтоб толь­ко на ми­ну­ту от­дох­нуть от крика и толч­ков раз­дра­жен­но­го по­сто­яль­ца. При­ез­жа­ет ге­не­рал; дро­жа­щий смот­ри­тель от­да­ет ему две по­след­ние трой­ки, в том числе ку­рьер­скую. Ге­не­рал едет, не ска­зав ему спа­си­бо. Чрез пять минут  — ко­ло­коль­чик!., и фельдъ­егерь бро­са­ет ему на стол свою по­до­рож­ную!.. Вник­нем во все это хо­ро­шень­ко, и вме­сто не­го­до­ва­ния серд­це наше ис­пол­нит­ся ис­крен­ним со­стра­да­ни­ем. Еще не­сколь­ко слов: в те­че­ние два­дца­ти лет сряду изъ­ез­дил я Рос­сию по всем на­прав­ле­ни­ям; почти все поч­то­вые трак­ты мне из­вест­ны; не­сколь­ко по­ко­ле­ний ям­щи­ков мне зна­ко­мы; ред­ко­го смот­ри­те­ля не знаю я в лицо, с ред­ким не имел я дела; лю­бо­пыт­ный запас пу­те­вых моих на­блю­де­ний на­де­юсь из­дать в не­про­дол­жи­тель­ном вре­ме­ни; по­ка­мест скажу толь­ко, что со­сло­вие стан­ци­он­ных смот­ри­те­лей пред­став­ле­но об­ще­му мне­нию в самом лож­ном виде. Сии столь окле­ве­тан­ные смот­ри­те­ли во­об­ще суть люди мир­ные, от при­ро­ды услуж­ли­вые, склон­ные к об­ще­жи­тию, скром­ные в при­тя­за­ни­ях на по­че­сти и не слиш­ком среб­ро­лю­би­вые. Из их раз­го­во­ров (коими некста­ти пре­не­бре­га­ют гос­по­да про­ез­жа­ю­щие) можно по­черп­нуть много лю­бо­пыт­но­го и по­учи­тель­но­го. Что ка­са­ет­ся до меня, то, при­зна­юсь, я пред­по­чи­таю их бе­се­ду речам ка­ко­го-ни­будь чи­нов­ни­ка 6-го клас­са, сле­ду­ю­ще­го по ка­зен­ной на­доб­но­сти.

А. С. Пуш­кин «Стан­ци­он­ный смот­ри­тель»

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ные ниже про­из­ве­де­ния и вы­пол­ни­те за­да­ние 1.2.3.