1.  Лер­мон­тов не мыс­лил себя без ро­ди­ны, без Рос­сии. А Рос­сию не мыс­лил без рус­ско­го на­ро­да.

Люблю от­чиз­ну я, но стран­ною лю­бо­вью!

Не по­бе­дит ее рас­су­док мой,  —

при­зна­ет­ся поэт в сти­хо­тво­ре­нии «Ро­ди­на». Эта лю­бовь шла от са­мо­го серд­ца, ко­то­ро­му были бес­ко­неч­но до­ро­ги и «сте­пей хо­лод­ное мол­ча­нье», и «лесов без­бреж­ных ко­лы­ха­нье», и «раз­ли­вы рек ее, по­доб­ные морям», и «дро­жа­щие огни пе­чаль­ных де­ре­вень». Но взгляд поэта на лю­би­мую ро­ди­ну вовсе не был иде­а­ли­зи­ро­ван­ным. Его душу, стре­мя­щу­ю­ся к гар­мо­нии и сча­стью, не вол­но­ва­ли ни «слава, куп­лен­ная кро­вью», «ни пол­ный гор­до­го до­ве­рия покой», «ни тем­ной ста­ри­ны за­вет­ные пре­да­нья». Он пре­крас­но видел все тя­го­ты жизни сво­е­го на­ро­да, его стра­да­ния, воз­му­щал­ся кре­пост­ны­ми по­ряд­ка­ми, жан­дарм­ской им­пе­ри­ей с ее раз­де­ле­ни­ем на гос­под и рабов, на жан­дар­мов и «по­слуш­ный им народ». И серд­це поэта раз­ры­ва­лось на части. По­то­му что он все равно любил и не мог раз­лю­бить все то, что на­зы­вал «моим домом». В этом доме он «осуж­ден стра­дать», но лишь в нем он может быть спо­ко­ен. Имен­но по­то­му свою лю­бовь к ро­ди­не Лер­мон­тов на­зы­вал «стран­ною»  — в ней со­еди­ни­лись сча­стье и боль, стрем­ле­ние сде­лать все воз­мож­ное для род­ной земли и со­зна­ние соб­ствен­но­го бес­си­лия.

2.  Ана­фо­ра  — еди­но­на­ча­тие. Этот прием имеет опре­де­лен­ную ху­до­же­ствен­ную за­да­чу. По­вто­ре­ние в пер­вой стро­фе сти­хо­тво­ре­ния М. Ю. Лер­мон­то­ва ча­сти­цы «ни» уси­ли­ва­ет эф­фект от пе­ре­чис­ле­ния того хо­ро­ше­го, что могло бы для ли­ри­че­ско­го героя по­ме­шать вос­при­ни­мать ро­ди­ну здра­во:

Ни слава, куп­лен­ная кро­вью,

Ни пол­ный гор­до­го до­ве­рия покой,

Ни тем­ной ста­ри­ны за­вет­ные пре­да­нья...

Тем самым под­чер­ки­ва­ет­ся, что все пе­ре­чис­лен­ное до­ро­го герою, он хо­ро­шо знает об этих до­сто­ин­ствах, но в его любви к ро­ди­не есть и дру­гая сто­ро­на.