Про­чи­тай­те при­ве­ден­ный ниже фраг­мент про­из­ве­де­ния и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.1.1—1.1.2.

На вок­за­ле Ни­ко­ла­ев­ской же­лез­ной до­ро­ги встре­ти­лись два при­я­те­ля: один тол­стый, дру­гой тон­кий. Тол­стый толь­ко что по­обе­дал на вок­за­ле, и губы его, по­дер­ну­тые мас­лом, лос­ни­лись, как спе­лые вишни. Пахло от него хе­ре­сом и флер-д'оран­жем. Тон­кий же толь­ко что вышел из ва­го­на и был на­вью­чен че­мо­да­на­ми, уз­ла­ми и кар­тон­ка­ми. Пахло от него вет­чи­ной и ко­фей­ной гущей. Из-за его спины вы­гля­ды­ва­ла ху­день­кая жен­щи­на с длин­ным под­бо­род­ком  — его жена, и вы­со­кий гим­на­зист с при­щу­рен­ным гла­зом  — его сын.

— Пор­фи­рий!  — вос­клик­нул тол­стый, уви­дев тон­ко­го,— Ты ли это? Го­луб­чик мой! Сколь­ко зим, сколь­ко лет!

— Ба­тюш­ки!  — изу­мил­ся тон­кий,— Миша! Друг дет­ства! От­ку­да ты взял­ся?

При­я­те­ли трое­крат­но об­ло­бы­за­лись и устре­ми­ли друг на друга глаза, пол­ные слез. Оба были при­ят­но оше­лом­ле­ны.

— Милый мой!  — начал тон­кий после ло­бы­за­ния,— Вот не ожи­дал! Вот сюр­приз! Ну, да по­гля­ди же на меня хо­ро­шень­ко! Такой же кра­са­вец, как и был! Такой же ду­шо­нок и ще­голь! Ах ты, гос­по­ди! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как ви­дишь... Это вот моя жена, Луиза, урож­ден­ная Ван­цен­бах... лю­те­ран­ка... А это сын мой, На­фа­наил, уче­ник III клас­са. Это, На­фа­ня, друг моего дет­ства! В гим­на­зии вме­сте учи­лись!

На­фа­наил не­мно­го по­ду­мал и снял шапку.

— В гим­на­зии вме­сте учи­лись!  — про­дол­жал тон­кий,— Пом­нишь, как тебя драз­ни­ли? Тебя драз­ни­ли Ге­ро­стра­том за то, что ты ка­зен­ную книж­ку па­пи­ро­с­кой про­жег, а меня Эфи­аль­том за то, что я ябед­ни­чать любил. Хо-хо... Детьми были! Не бойся, На­фа­ня! По­дой­ди к нему по­бли­же... А это моя жена, урож­ден­ная Ван­цен­бах... лю­те­ран­ка.

На­фа­наил не­мно­го по­ду­мал и спря­тал­ся за спину отца.

— Ну, как жи­вешь, друг?  — спро­сил тол­стый, вос­тор­жен­но глядя на друга.— Слу­жишь где? До­слу­жил­ся?

— Служу, милый мой! Кол­леж­ским асес­со­ром уже вто­рой год и Ста­ни­сла­ва имею. Жа­ло­ва­нье пло­хое... ну, да бог с ним! Жена уроки му­зы­ки дает, я порт­си­га­ры при­ват­но из де­ре­ва делаю. От­лич­ные порт­си­га­ры! По рублю за штуку про­даю. Если кто берет де­сять штук и более, тому, по­ни­ма­ешь, уступ­ка. Про­бав­ля­ем­ся кое-как. Слу­жил, зна­ешь, в де­пар­та­мен­те, а те­перь сюда пе­ре­ве­ден сто­ло­на­чаль­ни­ком по тому же ве­дом­ству... Здесь буду слу­жить. Ну, а ты как? Не­бось, уже стат­ский? А?

— Нет, милый мой, под­ни­май по­вы­ше,— ска­зал тол­стый,— Я уже до тай­но­го до­слу­жил­ся... Две звез­ды имею.

Тон­кий вдруг по­блед­нел, ока­ме­нел, но скоро лицо его ис­кри­ви­лось во все сто­ро­ны ши­ро­чай­шей улыб­кой; ка­за­лось, что от лица и глаз его по­сы­па­лись искры. Сам он съе­жил­ся, сгор­бил­ся, сузил­ся... Его че­мо­да­ны, узлы и кар­тон­ки съе­жи­лись, по­мор­щи­лись... Длин­ный под­бо­ро­док жены стал еще длин­нее; На­фа­наил вы­тя­нул­ся во фрунт и за­стег­нул все пу­гов­ки сво­е­го мун­ди­ра...

— Я, ваше пре­вос­хо­ди­тель­ство... Очень при­ят­но-с! Друг, можно ска­зать, дет­ства и вдруг вышли в такие вель­мо­жи-с! Хи-хи-с.

— Ну, полно!  — по­мор­щил­ся тол­стый,— Для чего этот тон? Мы с тобой дру­зья дет­ства  — и к чему тут это чи­но­по­чи­та­ние!

— По­ми­луй­те... Что вы-с...— за­хи­хи­кал тон­кий, еще более съе­жи­ва­ясь.— Ми­ло­сти­вое вни­ма­ние ва­ше­го пре­вос­хо­ди­тель­ства... вроде как бы жи­ви­тель­ной влаги... Это вот, ваше пре­вос­хо­ди­тель­ство, сын мой На­фа­наил... жена Луиза, лю­те­ран­ка, не­ко­то­рым об­ра­зом...

Тол­стый хотел было воз­ра­зить что-то, но на лице у тон­ко­го было на­пи­са­но столь­ко бла­го­го­ве­ния, сла­до­сти и по­чти­тель­ной кис­ло­ты, что тай­но­го со­вет­ни­ка стош­ни­ло. Он от­вер­нул­ся от тон­ко­го и подал ему на про­ща­нье руку. Тон­кий пожал три паль­ца, по­кло­нил­ся всем ту­ло­ви­щем и за­хи­хи­кал, как ки­та­ец: «хи-хи-хи». Жена улыб­ну­лась. На­фа­наил шарк­нул ногой и уро­нил фу­раж­ку. Все трое были при­ят­но оше­лом­ле­ны.

А. П. Чехов «Тол­стый и тон­кий»

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ное ниже про­из­ве­де­ние и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.2.1—1.2.2.

А. С. Пуш­кин, 1829

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ный ниже фраг­мент про­из­ве­де­ния и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.1.1—1.1.2.

На вок­за­ле Ни­ко­ла­ев­ской же­лез­ной до­ро­ги встре­ти­лись два при­я­те­ля: один тол­стый, дру­гой тон­кий. Тол­стый толь­ко что по­обе­дал на вок­за­ле, и губы его, по­дер­ну­тые мас­лом, лос­ни­лись, как спе­лые вишни. Пахло от него хе­ре­сом и флер-д'оран­жем. Тон­кий же толь­ко что вышел из ва­го­на и был на­вью­чен че­мо­да­на­ми, уз­ла­ми и кар­тон­ка­ми. Пахло от него вет­чи­ной и ко­фей­ной гущей. Из-за его спины вы­гля­ды­ва­ла ху­день­кая жен­щи­на с длин­ным под­бо­род­ком  — его жена, и вы­со­кий гим­на­зист с при­щу­рен­ным гла­зом  — его сын.

— Пор­фи­рий!  — вос­клик­нул тол­стый, уви­дев тон­ко­го,— Ты ли это? Го­луб­чик мой! Сколь­ко зим, сколь­ко лет!

— Ба­тюш­ки!  — изу­мил­ся тон­кий,— Миша! Друг дет­ства! От­ку­да ты взял­ся?

При­я­те­ли трое­крат­но об­ло­бы­за­лись и устре­ми­ли друг на друга глаза, пол­ные слез. Оба были при­ят­но оше­лом­ле­ны.

— Милый мой!  — начал тон­кий после ло­бы­за­ния,— Вот не ожи­дал! Вот сюр­приз! Ну, да по­гля­ди же на меня хо­ро­шень­ко! Такой же кра­са­вец, как и был! Такой же ду­шо­нок и ще­голь! Ах ты, гос­по­ди! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как ви­дишь... Это вот моя жена, Луиза, урож­ден­ная Ван­цен­бах... лю­те­ран­ка... А это сын мой, На­фа­наил, уче­ник III клас­са. Это, На­фа­ня, друг моего дет­ства! В гим­на­зии вме­сте учи­лись!

На­фа­наил не­мно­го по­ду­мал и снял шапку.

— В гим­на­зии вме­сте учи­лись!  — про­дол­жал тон­кий,— Пом­нишь, как тебя драз­ни­ли? Тебя драз­ни­ли Ге­ро­стра­том за то, что ты ка­зен­ную книж­ку па­пи­ро­с­кой про­жег, а меня Эфи­аль­том за то, что я ябед­ни­чать любил. Хо-хо... Детьми были! Не бойся, На­фа­ня! По­дой­ди к нему по­бли­же... А это моя жена, урож­ден­ная Ван­цен­бах... лю­те­ран­ка.

На­фа­наил не­мно­го по­ду­мал и спря­тал­ся за спину отца.

— Ну, как жи­вешь, друг?  — спро­сил тол­стый, вос­тор­жен­но глядя на друга.— Слу­жишь где? До­слу­жил­ся?

— Служу, милый мой! Кол­леж­ским асес­со­ром уже вто­рой год и Ста­ни­сла­ва имею. Жа­ло­ва­нье пло­хое... ну, да бог с ним! Жена уроки му­зы­ки дает, я порт­си­га­ры при­ват­но из де­ре­ва делаю. От­лич­ные порт­си­га­ры! По рублю за штуку про­даю. Если кто берет де­сять штук и более, тому, по­ни­ма­ешь, уступ­ка. Про­бав­ля­ем­ся кое-как. Слу­жил, зна­ешь, в де­пар­та­мен­те, а те­перь сюда пе­ре­ве­ден сто­ло­на­чаль­ни­ком по тому же ве­дом­ству... Здесь буду слу­жить. Ну, а ты как? Не­бось, уже стат­ский? А?

— Нет, милый мой, под­ни­май по­вы­ше,— ска­зал тол­стый,— Я уже до тай­но­го до­слу­жил­ся... Две звез­ды имею.

Тон­кий вдруг по­блед­нел, ока­ме­нел, но скоро лицо его ис­кри­ви­лось во все сто­ро­ны ши­ро­чай­шей улыб­кой; ка­за­лось, что от лица и глаз его по­сы­па­лись искры. Сам он съе­жил­ся, сгор­бил­ся, сузил­ся... Его че­мо­да­ны, узлы и кар­тон­ки съе­жи­лись, по­мор­щи­лись... Длин­ный под­бо­ро­док жены стал еще длин­нее; На­фа­наил вы­тя­нул­ся во фрунт и за­стег­нул все пу­гов­ки сво­е­го мун­ди­ра...

— Я, ваше пре­вос­хо­ди­тель­ство... Очень при­ят­но-с! Друг, можно ска­зать, дет­ства и вдруг вышли в такие вель­мо­жи-с! Хи-хи-с.

— Ну, полно!  — по­мор­щил­ся тол­стый,— Для чего этот тон? Мы с тобой дру­зья дет­ства  — и к чему тут это чи­но­по­чи­та­ние!

— По­ми­луй­те... Что вы-с...— за­хи­хи­кал тон­кий, еще более съе­жи­ва­ясь.— Ми­ло­сти­вое вни­ма­ние ва­ше­го пре­вос­хо­ди­тель­ства... вроде как бы жи­ви­тель­ной влаги... Это вот, ваше пре­вос­хо­ди­тель­ство, сын мой На­фа­наил... жена Луиза, лю­те­ран­ка, не­ко­то­рым об­ра­зом...

Тол­стый хотел было воз­ра­зить что-то, но на лице у тон­ко­го было на­пи­са­но столь­ко бла­го­го­ве­ния, сла­до­сти и по­чти­тель­ной кис­ло­ты, что тай­но­го со­вет­ни­ка стош­ни­ло. Он от­вер­нул­ся от тон­ко­го и подал ему на про­ща­нье руку. Тон­кий пожал три паль­ца, по­кло­нил­ся всем ту­ло­ви­щем и за­хи­хи­кал, как ки­та­ец: «хи-хи-хи». Жена улыб­ну­лась. На­фа­наил шарк­нул ногой и уро­нил фу­раж­ку. Все трое были при­ят­но оше­лом­ле­ны.

А. П. Чехов «Тол­стый и тон­кий»

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ное ниже про­из­ве­де­ние и вы­пол­ни­те за­да­ния 1.2.1—1.2.2.

А. С. Пуш­кин, 1829

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ные ниже фраг­мен­ты про­из­ве­де­ний и вы­пол­ни­те за­да­ние 1.1.3.

На вок­за­ле Ни­ко­ла­ев­ской же­лез­ной до­ро­ги встре­ти­лись два при­я­те­ля: один тол­стый, дру­гой тон­кий. Тол­стый толь­ко что по­обе­дал на вок­за­ле, и губы его, по­дер­ну­тые мас­лом, лос­ни­лись, как спе­лые вишни. Пахло от него хе­ре­сом и флер-д'оран­жем. Тон­кий же толь­ко что вышел из ва­го­на и был на­вью­чен че­мо­да­на­ми, уз­ла­ми и кар­тон­ка­ми. Пахло от него вет­чи­ной и ко­фей­ной гущей. Из-за его спины вы­гля­ды­ва­ла ху­день­кая жен­щи­на с длин­ным под­бо­род­ком  — его жена, и вы­со­кий гим­на­зист с при­щу­рен­ным гла­зом  — его сын.

— Пор­фи­рий!  — вос­клик­нул тол­стый, уви­дев тон­ко­го,— Ты ли это? Го­луб­чик мой! Сколь­ко зим, сколь­ко лет!

— Ба­тюш­ки!  — изу­мил­ся тон­кий,— Миша! Друг дет­ства! От­ку­да ты взял­ся?

При­я­те­ли трое­крат­но об­ло­бы­за­лись и устре­ми­ли друг на друга глаза, пол­ные слез. Оба были при­ят­но оше­лом­ле­ны.

— Милый мой!  — начал тон­кий после ло­бы­за­ния,— Вот не ожи­дал! Вот сюр­приз! Ну, да по­гля­ди же на меня хо­ро­шень­ко! Такой же кра­са­вец, как и был! Такой же ду­шо­нок и ще­голь! Ах ты, гос­по­ди! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как ви­дишь... Это вот моя жена, Луиза, урож­ден­ная Ван­цен­бах... лю­те­ран­ка... А это сын мой, На­фа­наил, уче­ник III клас­са. Это, На­фа­ня, друг моего дет­ства! В гим­на­зии вме­сте учи­лись!

На­фа­наил не­мно­го по­ду­мал и снял шапку.

— В гим­на­зии вме­сте учи­лись!  — про­дол­жал тон­кий,— Пом­нишь, как тебя драз­ни­ли? Тебя драз­ни­ли Ге­ро­стра­том за то, что ты ка­зен­ную книж­ку па­пи­ро­с­кой про­жег, а меня Эфи­аль­том за то, что я ябед­ни­чать любил. Хо-хо... Детьми были! Не бойся, На­фа­ня! По­дой­ди к нему по­бли­же... А это моя жена, урож­ден­ная Ван­цен­бах... лю­те­ран­ка.

На­фа­наил не­мно­го по­ду­мал и спря­тал­ся за спину отца.

— Ну, как жи­вешь, друг?  — спро­сил тол­стый, вос­тор­жен­но глядя на друга.— Слу­жишь где? До­слу­жил­ся?

— Служу, милый мой! Кол­леж­ским асес­со­ром уже вто­рой год и Ста­ни­сла­ва имею. Жа­ло­ва­нье пло­хое... ну, да бог с ним! Жена уроки му­зы­ки дает, я порт­си­га­ры при­ват­но из де­ре­ва делаю. От­лич­ные порт­си­га­ры! По рублю за штуку про­даю. Если кто берет де­сять штук и более, тому, по­ни­ма­ешь, уступ­ка. Про­бав­ля­ем­ся кое-как. Слу­жил, зна­ешь, в де­пар­та­мен­те, а те­перь сюда пе­ре­ве­ден сто­ло­на­чаль­ни­ком по тому же ве­дом­ству... Здесь буду слу­жить. Ну, а ты как? Не­бось, уже стат­ский? А?

— Нет, милый мой, под­ни­май по­вы­ше,— ска­зал тол­стый,— Я уже до тай­но­го до­слу­жил­ся... Две звез­ды имею.

Тон­кий вдруг по­блед­нел, ока­ме­нел, но скоро лицо его ис­кри­ви­лось во все сто­ро­ны ши­ро­чай­шей улыб­кой; ка­за­лось, что от лица и глаз его по­сы­па­лись искры. Сам он съе­жил­ся, сгор­бил­ся, сузил­ся... Его че­мо­да­ны, узлы и кар­тон­ки съе­жи­лись, по­мор­щи­лись... Длин­ный под­бо­ро­док жены стал еще длин­нее; На­фа­наил вы­тя­нул­ся во фрунт и за­стег­нул все пу­гов­ки сво­е­го мун­ди­ра...

— Я, ваше пре­вос­хо­ди­тель­ство... Очень при­ят­но-с! Друг, можно ска­зать, дет­ства и вдруг вышли в такие вель­мо­жи-с! Хи-хи-с.

— Ну, полно!  — по­мор­щил­ся тол­стый,— Для чего этот тон? Мы с тобой дру­зья дет­ства  — и к чему тут это чи­но­по­чи­та­ние!

— По­ми­луй­те... Что вы-с...— за­хи­хи­кал тон­кий, еще более съе­жи­ва­ясь.— Ми­ло­сти­вое вни­ма­ние ва­ше­го пре­вос­хо­ди­тель­ства... вроде как бы жи­ви­тель­ной влаги... Это вот, ваше пре­вос­хо­ди­тель­ство, сын мой На­фа­наил... жена Луиза, лю­те­ран­ка, не­ко­то­рым об­ра­зом...

Тол­стый хотел было воз­ра­зить что-то, но на лице у тон­ко­го было на­пи­са­но столь­ко бла­го­го­ве­ния, сла­до­сти и по­чти­тель­ной кис­ло­ты, что тай­но­го со­вет­ни­ка стош­ни­ло. Он от­вер­нул­ся от тон­ко­го и подал ему на про­ща­нье руку. Тон­кий пожал три паль­ца, по­кло­нил­ся всем ту­ло­ви­щем и за­хи­хи­кал, как ки­та­ец: «хи-хи-хи». Жена улыб­ну­лась. На­фа­наил шарк­нул ногой и уро­нил фу­раж­ку. Все трое были при­ят­но оше­лом­ле­ны.

А. П. Чехов «Тол­стый и тон­кий»

*****************************

Через ба­зар­ную пло­щадь идет по­ли­цей­ский над­зи­ра­тель Очу­ме­лов в новой ши­не­ли и с узел­ком в руке. За ним ша­га­ет рыжий го­ро­до­вой с ре­ше­том, до­вер­ху на­пол­нен­ным кон­фис­ко­ван­ным кры­жов­ни­ком. Кру­гом ти­ши­на... На пло­ща­ди ни души... От­кры­тые двери лавок и ка­ба­ков гля­дят на свет божий уныло, как го­лод­ные пасти; около них нет даже нищих.

— Так ты ку­сать­ся, ока­ян­ная?  — слы­шит вдруг Очу­ме­лов,— Ре­бя­та, не пущай ее! Нынче не ве­ле­но ку­сать­ся! Держи! А... а!

Слы­шен со­ба­чий визг. Очу­ме­лов гля­дит в сто­ро­ну и видит: из дро­вя­но­го скла­да купца Пи­чу­ги­на, пры­гая на трех ногах и огля­ды­ва­ясь, бежит со­ба­ка. За ней го­нит­ся че­ло­век в сит­це­вой крах­маль­ной ру­ба­хе и рас­стег­ну­той жи­лет­ке». Он бежит за ней и, по­дав­шись ту­ло­ви­щем впе­ред, па­да­ет на землю и хва­та­ет со­ба­ку за зад­ние лапы. Слы­шен вто­рич­но со­ба­чий визг и крик: «Не пущай!» Из лавок вы­со­вы­ва­ют­ся сон­ные фи­зио­но­мии, и скоро около дро­вя­но­го скла­да, слов­но из земли вы­рос­ши, со­би­ра­ет­ся толпа.

— Никак бес­по­ря­док, ваше бла­го­ро­дие!..— го­во­рит го­ро­до­вой.

Очу­ме­лов де­ла­ет по­лу­обо­рот на­ле­во и ша­га­ет к сбо­ри­щу. Около самых ворот скла­да, видит он, стоит вы­ше­пи­сан­ный че­ло­век в рас­стег­ну­той жи­лет­ке и, под­няв вверх пра­вую руку, по­ка­зы­ва­ет толпе окро­вав­лен­ный палец. На по­лу­пья­ном лице его как бы на­пи­са­но: «Ужо я сорву с тебя, шель­ма!» да и самый палец имеет вид зна­ме­ния по­бе­ды. В этом че­ло­ве­ке Очу­ме­лов узна­ет зо­ло­тых дел ма­сте­ра Хрю­ки­на. В цен­тре толпы, рас­то­пы­рив пе­ред­ние ноги и дрожа всем телом, сидит на земле сам ви­нов­ник скан­да­ла - белый бор­зой щенок с острой мор­дой и жел­тым пят­ном на спине. В сле­зя­щих­ся гла­зах его вы­ра­же­ние тоски и ужаса.

— По ка­ко­му это слу­чаю тут?  — спра­ши­ва­ет Очу­ме­лов, вре­зы­ва­ясь в толпу.  —По­че­му тут? Это ты зачем палец?.. Кто кри­чал?

— Иду я, ваше бла­го­ро­дие, ни­ко­го не тро­гаю...  — на­чи­на­ет Хрю­кин, каш­ляя в кулак,— На­счет дров с Мит­рий Мит­ри­чем,— и вдруг эта под­лая ни с того, ни с сего за палец... Вы меня из­ви­ни­те, я че­ло­век, ко­то­рый ра­бо­та­ю­щий... Ра­бо­та у меня мел­кая. Пущай мне за­пла­тят, по­то­му  — я этим паль­цем, может, не­де­лю не по­ше­вель­ну... Этого, ваше бла­го­ро­дие, и в за­ко­не нет, чтоб от твари тер­петь... Ежели каж­дый будет ку­сать­ся, то лучше и не жить на свете...

— Гм!.. Хо­ро­шо...— го­во­рит Очу­ме­лов стро­го, каш­ляя и ше­ве­ля бро­вя­ми.  —Хо­ро­шо... Чья со­ба­ка? Я этого так не остав­лю. Я по­ка­жу вам, как собак рас­пус­кать! Пора об­ра­тить вни­ма­ние на по­доб­ных гос­под, не же­ла­ю­щих под­чи­нять­ся по­ста­нов­ле­ни­ям! Как оштра­фу­ют его, мер­зав­ца, так он узна­ет у меня, что зна­чит, со­ба­ка и про­чий бро­дя­чий скот! Я ему по­ка­жу Кузь­ки­ну мать!.. Ел­ды­рин,— об­ра­ща­ет­ся над­зи­ра­тель к го­ро­до­во­му,— узнай, чья это со­ба­ка, и со­став­ляй про­то­кол! А со­ба­ку ис­тре­бить надо. Не­мед­ля! Она на­вер­ное бе­ше­ная... Чья это со­ба­ка, спра­ши­ваю?

— Это, ка­жись, ге­не­ра­ла Жи­га­ло­ва!  — кри­чит кто-то из толпы.

— Ге­не­ра­ла Жи­га­ло­ва? Гм!.. Сними-ка, Ел­ды­рин, с меня паль­то... Ужас как жарко! Долж­но по­ла­гать, перед до­ждем... Од­но­го толь­ко я не по­ни­маю: как она могла тебя уку­сить?  — об­ра­ща­ет­ся Очу­ме­лов к Хрю­ки­ну,— Нешто она до­ста­нет до паль­ца? Она ма­лень­кая, а ты ведь вон какой здо­ро­ви­ла! Ты, долж­но быть, рас­ко­вы­рял палец гвоз­ди­ком, а потом и при­ш­ла в твою го­ло­ву идея, чтоб со­рвать. Ты ведь... из­вест­ный народ! Знаю вас, чер­тей!

— Он, ваше бла­го­ро­дие, цы­гар­кой ей в харю для смеха, а она  — не будь дура и тяпни... Вздор­ный че­ло­век, ваше бла­го­ро­дие!

— Врешь кри­вой! Не видал, так, стало быть, зачем врать? Их бла­го­ро­дие умный гос­по­дин и по­ни­ма­ют, ежели кто врет, а кто по со­ве­сти, как перед богом... А ежели я вру, так пущай ми­ро­вой рас­су­дит. У него в за­ко­не ска­за­но... Нынче все равны... У меня у са­мо­го брат в жан­дар­мах... ежели хо­ти­те знать...

— Не рас­суж­дать!

— Нет, это не ге­не­раль­ская...— глу­бо­ко­мыс­лен­но за­ме­ча­ет го­ро­до­вой,— У ге­не­ра­ла таких нет. У него все боль­ше ле­га­вые...

— Ты это верно зна­ешь?

— Верно, ваше бла­го­ро­дие...

— Я и сам знаю. У ге­не­ра­ла со­ба­ки до­ро­гие, по­ро­ди­стые, а эта  — черт знает что! Ни шер­сти, ни вида... под­лость одна толь­ко... И эта­кую со­ба­ку дер­жать?!.. Где же у вас ум? По­па­дись эта­кая со­ба­ка в Пе­тер­бур­ге или Москве, то зна­е­те, что было бы? Там не по­смот­ре­ли бы в закон, а мо­мен­таль­но  — не дыши! Ты, Хрю­кин, по­стра­дал и дела этого так не остав­ляй... Нужно про­учить! Пора...

— А может быть, и ге­не­раль­ская...— ду­ма­ет вслух го­ро­до­вой,— На морде у ней не на­пи­са­но... На­мед­ни во дворе у него такую видел.

— Ве­сти­мо, ге­не­раль­ская!  — го­во­рит голос из толпы.

— Гм!.. На­день-ка, брат Ел­ды­рин, на меня паль­то... Что-то вет­ром по­ду­ло... Зно­бит... Ты от­ве­дешь ее к ге­не­ра­лу и спро­сишь там. Ска­жешь, что я нашел и при­слал... И скажи, чтобы ее не вы­пус­ка­ли на улицу... Она, может быть, до­ро­гая, а ежели каж­дый сви­нья будет ей в нос си­гар­кой ты­кать, то долго ли ис­пор­тить. Со­ба­ка  — неж­ная тварь... А ты, бол­ван, опу­сти руку! Не­че­го свой ду­рац­кий палец вы­став­лять! Сам ви­но­ват!..

— Повар ге­не­раль­ский идет, его спро­сим... Эй, Про­хор! Поди-ка, милый, сюда! По­гля­ди на со­ба­ку... Ваша?

— Вы­ду­мал! Эта­ких у нас от­ро­дясь не бы­ва­ло!

— И спра­ши­вать тут долго не­че­го,— го­во­рит Очу­ме­лов,— Она бро­дя­чая! Не­че­го тут долго раз­го­ва­ри­вать... Ежели ска­зал, что бро­дя­чая, стало быть и бро­дя­чая... Ис­тре­бить, вот и все.

— Это не наша,— про­дол­жа­ет Про­хор,— Это ге­не­ра­ло­ва брата, что на­мед­нись при­е­хал. Наш не охот­ник до бор­зых. Брат ихний охоч...

— Да разве бра­тец ихний при­е­ха­ли? Вла­ди­мир Ива­ныч?  — спра­ши­ва­ет Очу­ме­лов, и все лицо его за­ли­ва­ет­ся улыб­кой уми­ле­ния,— Ишь ты, гос­по­ди! А я и не знал! По­го­стить при­е­ха­ли?

— В гости...

— Ишь ты, гос­по­ди... Со­ску­чи­лись по брат­це... А я ведь и не знал! Так это ихняя со­бач­ка? Очень рад... Возь­ми ее... Со­ба­чон­ка ни­че­го себе... Шуст­рая такая... Цап этого за палец! Ха-ха-ха... Ну, чего дро­жишь? Ррр... Рр... Сер­дит­ся, шель­ма... цуцык эта­кий...

Про­хор зовет со­ба­ку и идет с ней от дро­вя­но­го скла­да... Толпа хо­хо­чет над Хрю­ки­ным.

А. П. Чехов «Ха­ме­ле­он»

Про­чи­тай­те при­ве­ден­ные ниже про­из­ве­де­ния и вы­пол­ни­те за­да­ние 1.2.3.