Прочитайте приведенный ниже фрагмент произведения и выполните задание.
На другой день Червяков надел новый вицмундир, подстригся и пошел к Бризжалову объяснить... Войдя в приемную генерала, он увидел там много просителей, а между просителями и самого генерала, который уже начал прием прошений. Опросив несколько просителей, генерал поднял глаза и на Червякова.
— Вчера в «Аркадии», ежели припомните, вашество, — начал докладывать экзекутор, — я чихнул-с и... нечаянно обрызгал... Изв...
— Какие пустяки... Бог знает что! Вам что угодно? — обратился генерал к следующему просителю.
«Говорить не хочет! — подумал Червяков, бледнея. — Сердится, значит... Нет, этого нельзя так оставить... Я ему объясню...»
Когда генерал кончил беседу с последним просителем и направился во внутренние апартаменты, Червяков шагнул за ним и забормотал:
—Вашество! Ежели я осмеливаюсь беспокоить вашество, то именно из чувства, могу сказать, раскаяния!.. Не нарочно, сами изволите знать-с!
Генерал состроил плаксивое лицо и махнул рукой.
— Да вы просто смеетесь, милостисдарь! — сказал он, скрываясь за дверью.
«Какие же тут насмешки? — подумал Червяков. — Вовсе тут нет никаких насмешек! Генерал, а не может понять! Когда так, не стану же я больше извиняться перед этим фанфароном! Черт с ним! Напишу ему письмо, а ходить не стану! Ей-богу, не стану!»
Так думал Червяков, идя домой. Письма генералу он не написал. Думал, думал и никак не выдумал этого письма, Пришлось на другой день идти самому объяснять.
— Я вчера приходил беспокоить вашество, — забормотал он, когда генерал поднял на него вопрошающие глаза, — не для того, чтобы смеяться, как вы изволили сказать. Я извинялся за то, что, чихая, брызнул-с... а смеяться я и не думал. I Смею ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к персонам... не будет...
— Пошел вон!! — гаркнул вдруг посиневший и затрясшийся генерал.
— Что-с? — спросил шепотом Червяков, млея от ужаса.
— Пошел вон!! — повторил генерал, затопав ногами.
В животе у Червякова что-то оторвалось. Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся... Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и... помер.
А. П. Чехов «Смерть чиновника»
Прочитайте приведенное ниже произведение и выполните задания 1.2.1—1.2.2.
Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, — И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами легкими, как сон, Моих зениц коснулся он. Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, — И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую во двинул. Как труп в пустыне я лежал, И Бога глас ко мне воззвал: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей». |
А. С. Пушкин
1.1.2. Можно ли обвинить генерала в смерти Червякова?
1.2.2. Зачем А. С. Пушкин использует в данном стихотворении многочисленные церковнославянизмы и устаревшие слова?
1.1.2. Тема маленького человека, униженного своей социальной ролью, разменявшего собственную жизнь на страх перед сильными мира сего, излюбленный в нашей классике конфликт самодура и жертвы по-новому решается Чеховым. Генерал в рассказе ведет себя в высшей степени «нормально», а вот поведение «жертвы» неправдоподобно, Червяков преувеличенно глуп, труслив и назойлив, сам «накручивает» себя, чувство раболепия в нем настолько сильно, что несовместимо с самой жизнью.
1.2.2. Важная для Пушкина тема пророческого служения поэта людям раскрывается в стихотворении высоким, торжественным слогом, изобилующим церковнославянизмами и устаревшими словами. Это связано, прежде всего, с тем, что в основу сюжета стихотворения легла библейская легенда о пророке Исайе, своеобразно переосмысленная поэтом. Передать замысел Пушкина — показать поэта как пророка, проповедника Всевышней воли на земле — и помогает особый язык стихотворения, обращающий нас к упомянутой части Библии — книге пророка Исайи.



